Савенков Михаил Александрович, родился 2 апреля 1949 года в семье военнослужащего. С 1966 г. по 1994 г. служил в Вооруженных Силах СССР и Российской Федерации. Воевал в Афганистане. Выполнял задачи командования в «горячих точках». Воинское звание полковник присвоено приказом Министра обороны СССР 23 августа 1990 г. В связи с организационно-штатными мероприятиями (сокращение Вооруженных Сил) уволен с военной службы в запас с правом ношения военной формы одежды.
Проживает в Екатеринбурге.
АФГАНСКИЕ ТЕТРАДИ
Весна
Ручьи, журча, взрезают склоны,
Наполнив русла горных рек.
Сквозь рукотворные загоны
Их направляет человек.
Воронки влага затянула.
Пробилась первая трава.
Природа в завтра заглянула,
Забыв, что здесь идет война.
Вечер
Горный край окутала тьма,
Горизонта пропала кайма.
Слабо дышит истомой земля,
Утомленная тяжестью дня.
Мягким золотом светит луна.
Затихает речная волна.
Кроны дремлют, устало склонясь.
Спит десант. От войны утомясь.
Утро
Распахни все окна в нашем доме,
Дай июльской свежести влететь-
Ветерку с прохладой водоема
Грудь твою овеять и воспеть.
Пусть рассветом утро улыбнется,
Заалеет на твоих щеках,
Ветерок лица слегка коснется,
Поцелуем ляжет на губах.
Идем домой
Молчат скалистые громады,
Укрывшись плотной синью туч.
Не слышно эха канонады,
Разрывов мин на склонах круч.
Зависло небо, влагой сея.
Парит иссохшая земля.
Прибита пыль. Прохладой вея,
Встречает Родина меня.
Булатный клинок
Мастер из стали саблю ковал
Громко шипел раскаленный металл.
Музыка ковки песней звенит.
Искры летят из горна в зенит.
«Плавься, металл, растекайся ровней.
Молот, лети к наковальне быстрей.
В ковкую сталь вплетайся, узор,
Контур рисуя чарующих гор.
Вязью арабской вкрапляйтесь, слова,
Чернью украсьте плод волшебства».
Мастер в кузнечном цеху напевал,
Саблю из стали джигиту ковал.
Взяв молоток, заострил полотно...
Вскинулся конь и унес далеко.
К вечеру мастер вернулся в аул,
В бурку булатный клинок завернул.
Мастер не ведал, убрав молоток,
В руки кого попадет сей клинок.
Связь времен
Славянской вязью вью слова.
В них пробивается трава;
Шумит зеленая листва;
Трещат в ночном костре дрова;
Звенит тугая тетива;
Летит кочевника стрела-
Навстречу свищет булава
Ильи из русского села.
Умчав, как вешняя река,
Прошли года, сложив века.
«Открыв окно», Петра рука
В Европу россичей ввела.
Зима сугробы намела.
Весной растаяли снега.
Народа славные дела
Спасли Россию от врага.
Дела вплетаются в века.
Века в слова, из слов - строка.
В них связь времен, исток родства.
Слова живут, и Русь жива.
Тоска по Родине
Здесь страна чужая -
По ночам стреляют,
А в моей России -
По ночам гуляют.
Там любовь и встречи,
Девушки блистают.
Здесь война. Как свечи
Кишлаки пылают.
Где-то парни милых
К сердцу прижимают,
Мне боекомплекты
Плечи натирают.
Как глаза закрою
Лежа на привале,
Вмиг тоска привалит -
Детство вспоминаю.
Волжские просторы,
Камышовый шепот.
Манит и тревожит
Лошадиный топот.
На песчаных гладях
Волны берег гладят.
Девочки—волжанки
Свои судьбы ладят.
Пряный запах сена,
Прелый дух болота.
В зарослях малины
Притаился кто-то.
В небе жаворонки
Трелью высь лелеют
На воде кувшинки
В зарослях желтеют.
Там, в моей России
мир - народ гуляет.
Здесь страна чужая,
В россиян стреляют.
Я восхищен Ронсаром Пьером Де
Куда мне до Ронсара Пьера Де*-
Талант, по яркости приравненный к звезде.
В нем классика от Греции до Рима
В строфу легла и в том неповторима:
Легка, изящна и полна ума;
В стихах видна краса Вандомуа,
Простор лугов в излучине Луары;
Все прелести весеннего утра
В стенах Ла-Поссоньерского угла.
В них пажеский задор, любовное томленье,
Бег времени и ветра дуновенье,
Гармония и глубина везде.
Я восхищен Ронсаром Пьером Де
* Поэт французского Возрождения (1524—1585).
Письма жены
Пока ты ждешь - и я живу,
Твоими письмами дышу.
Мне дорог каждый штрих строки -
Движение родной руки.
Пиши о пролетевшем дне,
О каждом шорохе в окне.
Был дождь ? Прошел ? Как прожит час
Как скоротечен он для нас!
Я говорю с тобой во сне
О нашем доме, о весне...
Движенье губ, сиянье глаз...
И просыпаюсь каждый раз.
Ищу письмо, оно со мной!
И словно вновь пришел домой.
Мы вместе, только я и ты...
Ты помнишь майские цветы,
Что с полигона привозил ?
Но как ни сильно я любил -
Сейчас в сто крат сильней любовь!
Я за письмо хватаюсь вновь -
Твое движение руки...
Как дорог каждый знак строки!
Твоими письмами дышу.
Пока ты ждешь - и я живу.
Рисунок для сына
«Раскрываю краски, цвет беру любой.
Я сейчас раскрашу небо - в голубой.
Ярко светит солнце - будет желтый круг.
Длинные косички тянутся вокруг.
На земле озера трону синевой.
Волны нарисую сеточкой кривой.
Серые зайчишки прыгают в лесу.
Ярко - рыжей краской выкрашу лису.
Кисточкою - лаской выведу узор»,-
По зеленуполюразбежалсявзор...
Выстрелы не дали расписать цветы...
«То, что не раскрасил - дорисуешь ты».
Фраза стопорится, дрогнула рука.
На краю рисунка вкривь пошла строка.
Капельки кармина окропили луг...
Алым хороводом закружился круг!
Пуля прилетела из соседних гор...
Прозевал душманов боевой дозор.
Медленно сознанье отошло во мрак...
На груди майора раскраснелся мак.
Медсестре...
Прекрасен белый твой покров.
Стройна, нежна, хоть лик суров.
Снимает боль твоя ладонь
Гася болезненный огонь.
Прелестна грудь, легка рука.
Глаза - лазурная река,
Светла, но глубока она.
Достал ли кто ее до дна,
Напился ли из этих уст,
Или сосуд остался пуст ?
Кому достанется вода -
"Жива" она или "мертва" ?
Здесь страсть и нега,
Холод снега,
Сахары зной и томный зов.
Стройна, нежна, хоть лик суров.
Прекрасен белый твой покров.
Равнодушной...
К моим стихам без посвященья
Ты равнодушно отнеслась.
Не для толпы, не для веселья
Нить слов причудливых плелась.
Тайник души твоей закрыт
В сундук, укрытый в подземелье.
Где слышу—плещется арык
В желанном сказочном ущелье.
Где та лазурная река,
Откуда - жаждущему мнится—
Протянет нежная рука
Сосуд, чтоб допьяна напиться?
Судьба сурово обошлась -
Я не проник в твое "ущелье".
Ты равнодушно отнеслась
К моим стихам без посвященья.
Дикарями наши предки были
Дикарями наши предки были,
Босиком ходили на охоту.
При удаче очень громко выли,
Прыгая за зайцем по болоту.
Искренне от радости оскалясь,
Рвали мясо сильными руками.
На камнях усталые валялись
Блох ловили острыми ногтями.
И порой на теле много пыли,
Шкуры лишь колени прикрывали,
Смокингов и шляпок не носили,
Платья и штаны не признавали.
Жили просто и неприхотливо,
Никаким вождям не подчиняясь.
На луну глядели восхищенно,
У пещеры спать располагаясь.
И по-своему, во все вокруг влюбляясь,
Выразить иначе не умея,
В свете пламени тихонько озираясь
На стене вели черту, робея.
Выбираясь из своих укрытий,
В дебрях века шумно продирались...
На пороге вековых событий
Новые открытья начинались.
Я вернусь
Дайте! Дайте воли вволю!
Изменю свою я долю
Отпрошусь и в День Святой
Я пешком пойду домой.
По дороге, день за днем,
С солнцем, ветром и дождем.
Времени не нужно много
На дорогу до порога,
Что ведет в мой дом родной.
Доберусь, пока живой!
Это будет вешним днем -
С солнцем, ветром и дождем.
Подойду. Открою двери:
«Не прошло одной недели,
Как покинул край чужой -
Вот он я! Пришел домой.
По дороге, день заднем,
С солнцем, ветром и дождем».
Время мчится как стремнина.
Пролетело. Очень жаль.
Обниму жену и сына
И отправлюсь снова вдаль.
Помню ночью, помню днем -
«Возвращайся, любим, ждем!»
Здесь, под вражеским огнем,
Первый тост - за отчий дом,
Тост второй - жене и сыну,
Третий за погибших пьем...
Я вернусь весенним днем,
С солнцем, ветром и дождем.
Я спешу на Родину вернуться
Я спешу на Родину вернуться,
Вспоминая тихий шелест трав,
Ту сторонку, где в тебя влюбился,
В сенокосных заливных лугах,
Где шептала тихо, с придыханьем,
Захлебнувшись смелостью безбрежной:
«С незнакомым парнем на свиданье... ?»
Распрощалась с детством неизбежно.
Расстелилось поле, перелески
Частоколом встали по границе.
От дурного глаза - есть примета -
Расплела косу, прикрыв ресницы.
На заре - под небом вместо крыши,
На земле - ромашки вместо ложа,
У реки, под шорох камышовый
Обнимаясь, целовались лежа.
Говоря: «Лицо в росе купала...
Не смотри.!. Не плачу... Я не буду...»
Повернулась к лесу, помолчала.
«Буду ждать!» - «Забудешь?» - «Не забуду».
Ковылем стелился след примятый,
Затекая утренней росою.
Ты женой мне стала, и дубрава
Расписала нас, той позднею весною.
Исповедь ветерана
Я помнить Афган не хочу.
Не хочу! Только усну - все душманов "мочу".
Оркестр не играет, шумит вертолет.
Группа спецназа уходит в полет.
Высадка с боем. Селенье в кольце.
Пот вытираю рукой на лице.
"Броник" тяжелый—тянет к земле.
Хочется лечь и забыться во сне.
Через дувал, небольшой водоем,
Входим в кишлак под душманским огнем.
Сверху из дома строчит пулемет,
Все залегли, а команда - «вперед!»
Гранату в окно - пламя и дым.
Всех перебьем, вот тогда улетим.
В левой - цевье, правой - за спуск.
Возле мечети взрывается НУРС.
Музыка в сердце давно не звучит.
Мечутся люди, корова мычит.
Кровь, закипая, стекает в арык.
Каждую ночь слышу стоны и крик.
Гарь, разлетаясь, бьет по глазам.
Трупы, трупы и трупы дехкан.
Этот с мотыгой, там мать и дитя.
Рядом с дуканом убитый бача.
Смерть изрыгает в руках пулемет.
Он не поет. Не поет! Не поет!
Душу свою я в тот день загубил.
Нет, я тот бой не забыл.
Не забыл! Бой затихает, пылает кишлак.
Тела превращаются
в спекшийся шлак.
...В поту просыпаюсь. День
в хлопотах длится.
Только усну, все опять повторится.
Моим одноклассникам
Из года в год я повторяю вновь:
«Надежда, вера, верность и любовь».
Я этим символам не изменил
И в дни, когда измены яд испил.
Нет армии, в которой я служил.
"Системы" нет, ее я пережил.
Кого мы чтили - тех теперь хулим.
Кого любили - их сейчас браним.
"Богов" сменили - молимся другим?
«Не предавай, и в Вере устоим!»
Заброшены колхозные поля,
Засохли вдоль дороги тополя.
Уходят друг за дружкою друзья...
Зовет меня иссохшая земля.
Течет по сердцу времени песок-
Шершавый, горький, как прокисший сок.
Как удержать сыпучий ручеек?
Он истончился и почти истек.
Не только наши дни уходят с ним,
Он беспощаден к самым дорогим...
У каждого есть отведенный час,
Он неизбежен: жил, горел, угас.
Но я борюсь и повторяю вновь:
«Надежда, вера, верность и любовь».
Ответ другу
«Помнишь? Лето. Скверик на вокзале.
Было нам тогда по девятнадцать...»
Лина Извольская
Помню ли я встречу на Привольской?
Лето наливалось солнцецветом.
Зелень, обвиваясь повиликой,
Украшалась розовым букетом.
Воздух вязкий, смолистый, душистый,
Паровозной гарью проперченный,
Гомон птиц в акации тенистой,
Перестук вагонов отдаленный.
Еле слышно девичье дыханье,
От волненья сердце чаще бьется.
Замер мир в дорожном ожиданье...
Кто же знал, что путь наш не сольется.
Нам в тот год всего по девятнадцать,
В жизнь вступали без раздумья, спешно.
Поезд отправлялся в девять двадцать.
Расставанье было неизбежно.
Замелькали села, перелески...
Дни и годы пролетели быстро.
Было-вызывали по повестке,
Клеветали и небескорыстно.
Верность долгу, Родине - спасала.
А потом огонь Афганистана,
Третий тост и бой у перевала—
Госпиталь. И жизнь пошла сначала.
А любовь свою я встретил в Туле,
И с тех пор мы вместе, неразлучны:
Средь песков, в заброшенном ауле,
Средь тайги, где грозы громозвучны.
Там жена мне подарила сына,
В нем - вся жизнь, и счастье, и отрада,
Статью вышел в деда-исполина,
Самая желанная награда.
Прикипел к жене душой и телом -
Самой ненаглядной и желанной.
Но порою, увлеченный делом,
Забывал сказать ей слоган жданный.
Человек - как пуля на излете,
Льнет к земле с годами и слабеет.
Вместе с тем он все еще в полете
И держаться в воздухе умеет.
Два крыла - жена и сын - опора.
«Вы со мной, и я парю в пространстве,
Отдаляя участь метеора».
Как в той притче, в раннем христианстве.
Соберемся, сядем в скорый поезд-
Пролетим сквозь прожитые годы.
В отчий край вернуться мне не поздно,
Верю в помощь матушки-природы.
Выйдем там, где скверик у вокзала.
Мне, как раньше, только девятнадцать!
Здесь судьба отсчет свой начинала,
На часах все те же - девять двадцать.
Гром оркестра, чьи-то слышны речи.
В трепетном волненье взмыли руки.
Молодость спешит ко мне навстречу
После долгой, тягостной разлуки!
Журналисту В.Н.
Публицист армейской масти:
Седина, грустны глаза
В репортерской ярой страсти -
Для редактора гроза,
Беззащитный от навета,
И морщины- в нол-лица...
Дар писателя, поэта
Не раскрылся до конца.
В том твоя беда?
Иль счастье?
Ты как все. И не такой.
Пусть развеется ненастье
Над твоею головой.
Надежде
Пускай судьба тебя хранит
От всех невзгод и неурядиц,
Стеною крепкой, как хранит,
От бед и горя защитит
.
Вы с Валентином -два крыла-
Друг друга держите в пространстве.
По-разному вас жизнь вела
К венцу семейного тепла.
Любовь людьми и миром правит,
И в этом сущность бытия.
Удача верных не оставит,
Союз скрепит и счастье явит.
Два человека - Он и Ты
В душевной чистоте похожи.
Вы в обращении просты
И в вас безмерно доброты.
А если "шторм"? Любовь как щит!
Бронею крепкой защитит,
От всех невзгод и неурядиц.
Пускай судьба тебя хранит.
Василию Холкину
До свидания, Василий, до свидания.
Ты вдали от нас не унывай.
Как взгрустнешь, разлукой опечаленный,
"Караоке - диско" запевай!
Запевая песню, запивай ее.
Запивая, крепко закуси.
Выпил - пой и долго не раздумывай.
Так всегда бывало на Руси!
Стихи о шинели
Все грущу о шинели,
Вижу дымные сны, —
Нет, меня не сумели
Возвратить из Войны.
Ю. Друнина
Я шинель не забуду, ее сохраню,
О шинели стихи я, как гимн, пропою.
Нас судьба не сумела возвратить из войны —
Как и Ты, не могу видеть мирные сны.
Снова я, как тогда, на Афганской войне,
Поднимаюсь к заставе по горной тропе.
Под обстрелом душманским сажусь в вертолет...
Много лет снится мне тот последний полет.
Я живу за того, кто погиб в том бою,
И о нем я пою в ветеранском строю.
А из жизни как ты, никогда не уйду.
За него, за тебя, я в атаку иду.
Снова враг окружает Отчизну мою.
По сигналу из шкафа шинель достаю...
И торжественным маршем, разгромивши "орду",
Как отец в сорок пятом, по брусчатке пройду.
